Когда-нибудь у меня родится сын и я сделаю все наоборот. Буду ему с трёх лет твердить: «Милый! Ты не обязан становиться инженером. Ты не должен быть юристом. Это не важно, кем ты станешь, когда вырастешь. Хочешь быть патологоанатомом? На здоровье! Футбольным комментатором? Пожалуйста!
Клоуном в торговом центре? Отличный выбор!»
И в своё тридцатилетие он придёт ко мне, этот потный, лысеющий клоун с подтёками грима на лице и скажет: «Мама! Мне тридцать лет! Я клоун в торговом центре! Ты такую жизнь для меня хотела? Чем ты думала, мама, когда говорила мне, что высшее образование не обязательно? Чего ты хотела, мама, когда разрешала мне вместо математики играть с пацанами?»
А я скажу: «Милый, но я следовала за тобой во всём, я не хотела давить на тебя! Ты не любил математику, ты любил играть с младшими ребятами.» А он скажет:»Я не знал к чему это приведёт, я был ребёнком, я не мог ничего решать, а ты, ты, ты сломала мне жизнь!,» — и разотрёт грязным рукавом помаду по лицу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу:»Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые ищут виноватых. И, если ты этого не понимаешь, значит ты — идиот.»
Он скажет «ах!» и упадёт в обморок.
На психотерапию потребуется примерно пять лет.
Или не так. Когда-нибудь у меня родится сын и я сделаю все наоборот. Буду ему с трёх лет твердить:»Не будь идиотом, Владик, думай о будущем. Учи математику, Владик, если не хочешь всю жизнь быть оператором колл-центра.»
И в своё тридцатилетие он придёт ко мне, этот потный, лысеющий программист с глубокими морщинами на лице и скажет:»Мама! Мне тридцать лет. Я работаю в «Гугл.» Я впахиваю двадцать часов в сутки, мама. У меня нет семьи. Чем ты думала, мама, когда говорила, что хорошая работа сделает меня счастливым? Чего ты добивалась мама, когда заставляла меня учить математику?»
А я скажу:»Дорогой, но я хотела, чтобы ты получил хорошее образование! Я хотела, чтобы у тебя были все возможности, дорогой.» А он скажет:»А на хрена мне эти возможности, если я несчастен, мама? Я иду мимо клоунов в торговом центре и завидую им, мама. Они счастливы. Я мог бы быть на их месте, но ты, ты, ты сломала мне жизнь,» — и потрёт пальцами переносицу под очками. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу:»Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время жалуются. И если ты этого не понимаешь, значит ты — идиот.»
Он скажет «ох!» и упадёт в обморок.
На психотерапию потребуется примерно пять лет.
Или по-другому. Когда-нибудь у меня родится сын и я сделаю все наоборот.
Буду ему с трёх лет твердить:»Я тут не для того, чтобы что-то твердить. Я тут для того, чтобы тебя любить. Иди к папе, дорогой, спроси у него, я не хочу быть снова крайней.»
И в своё тридцатилетие он придет ко мне, этот потный, лысеющий режиссер со среднерусской тоской в глазах и скажет:»Мама! Мне тридцать лет. Я уже тридцать лет пытаюсь добиться твоего внимания, мама. Я посвятил тебе десять фильмов и пять спектаклей. Я написал о тебе книгу, мама. Мне кажется, тебе всё равно. Почему ты никогда не высказывала своего мнения? Зачем ты всё время отсылала меня к папе?»
А я скажу:»Дорогой, но я не хотела ничего решать за тебя! Я просто любила тебя, дорогой, а для советов у нас есть папа.» А он скажет:»А на хрена мне папины советы, если я спрашивал тебя, мама? Я всю жизнь добиваюсь твоего внимания, мама. Я помешан на тебе, мама. Я готов отдать всё лишь бы хоть раз, хоть раз, понять, что ты думаешь обо мне. Своим молчанием, своей отстранённостью ты, ты, ты сломала мне жизнь!,» — и театрально закинет руку ко лбу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу:»Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время чего-то ждут. И, если ты этого не понимаешь, значит ты — идиот.»
Он скажет «ах!» и упадёт в обморок.
На психотерапию потребуется примерно пять лет.
Этот текст – хорошая профилактика нашего материнского перфекционизма – стремления быть Идеальной Мамой. Расслабьтесь! Как бы мы ни старались быть хорошими мамами, нашим детям всё равно будет чтО рассказать своему
психотерапевту…
(с) Светлана Хмель